№ 8

8. Анри Руару.

De Gas Brothers, New Orleans, 5 декабря 1872 г.

Дорогой Руар¹, вы получите это письмо в первый день Нового года. Поздравьте с Новым годом мадам Руар и обнимите детей, в том числе новорожденного². Разумеется, часть приветов относится и к вам.

В январе, я конечно, вернусь³. Чтобы внести разнообразие в это путешествие, я поеду через Гавану. Там останавливаются французские трансатлантические суда. Мне не терпится встретиться с вами у себя дома и опять работать вместе, одесь ничем не занимаются — таков уж климат,— кроме хлопка. Живут только Для хлопка и хлопком. Солнечный свет так ярок, что я не могу работать на реке. Мои глаза нуждаются в бережном обращении, и я не хочу ими рисковать. Единственное, что я сделаю, это несколько семейных портретов. Я не могу уклониться от них, да я бы и не жаловался, если бы это не было так трудно, если бы обстановка была бы не так безвкусна, а модели — менее подвижны. Словом, я совершу путешествие, и только. Мане увидел бы здесь больше любопытного, чем я, но сделал бы не больше. Любишь и хорошо изображаешь только привычные вещи. Все новое сначала пленяет нас, но потом наводит скуку.

Конечно, прекрасных и стройных индианок, приоткрывающих зеленые ставни, и старух, идущих на рынок в широких пеньюарах из Мадраса, можно изобразить иначе, чем Биар⁴. Но что из этого? Апельсиновые рощи, раскрашенные дома и белые дети в белой одежде на черных руках негритянок — все это привлекательно, но... помните, что пишет Руссо в конце «Исповеди» о своей уединенной жизни на острове Сен-Пьер на Бриеннском озере? Он вволю предавался безделью, равнодушно наблюдал за всем, что его окружало, начинал труды, рассчитанные на десять лет, и через десять минут оставлял их без сожаления. То же чувствую и я. Я вижу много интересных вещей, восхищаюсь ими, распределяю их в уме по назначению и характеру — и я оставлю все это без сожаления. Жизнь слишком коротка и сил слишком мало... Итак, да здравствуют прачки Франции⁵.

Вот уже два дня, как у меня небольшое расстройство желудка, и это меня очень изнуряет. Надеюсь, что нитрат висмута мне поможет. В декабре здесь стоит дьявольская жара, которая годилась бы и для июня: по меньшей мере 24—25 градусов и убийственный сирокко. Летом этот климат, должно быть, совершенно несносен, да и в другие времена года в нем есть что-то отупляющее. Нужно быть здешним уроженцем или не думать ни о чем, кроме хлопка. А без этого — беда!

Недели две тому назад у нас обедал мсье Бюжак. Мы, конечно, говорили о вас и говорили только хорошее. Он очень печален и встревожен. Бедняга! У него есть на то основания. Я как-нибудь отправлюсь вместе с ним на его фабрику.

Оказывается, вы также не любите писать, как и я? Почему вы не написали мне хоть несколько слов? Когда утром приносят почту, мне почти никогда нет писем, я никак не могу к этому привыкнуть.

Вот что, мой дорогой друг, как только я попаду к себе домой, я начну такую размеренную жизнь, какую не вел еще ни один художник, кроме Бугро, чья энергия и фактура остаются для меня недосягаемыми⁶. Я жажду порядка. Я думаю, что хорошая жена и собственные дети не могут помешать этому новому образу жизни. Я мечтаю о чем-то хорошо организованном, исполненном порядка (стиль Пуссена⁷) и о старости Коро. Сейчас самый, самый подходящий момент. Иначе — та же размеренная жизнь, но менее радостная, менее почтенная и полная сожалений.

У Рене здесь семья, и он почти не скучает по родине. Его жена слепая, но она выше своего несчастья. Они ждут третьего ребенка, и я буду его крестным отцом, и это вовсе не будет простой остротой. Срок 15-го, но это секрет, не говорите никому; я даже не пишу этого своей сестре. Таков приказ. Папа считает, что 15-го наступит светопреставление, как будто мы не сумеем обо всем позаботиться.

Отсутствие оперы — это настоящее страдание. Бедная Эстелла — любит музыку и очень рассчитывала на приезд оперной труппы. Ей хотели абонировать бенуар, и она, конечно, не пропустила бы ни одного спектакля (разве только во время родов).

Вместо оперы к нам приехала труппа комедии, драмы, водевиля и т.д., где много довольно хороших монмартрских актеров.

Почти все здешние женщины красивы; у многих есть какая-то неправильность в лице, без которой их красота казалась бы пресной. Но боюсь, что головы их так же слабы, как моя собственная, что было бы плохой гарантией для новой семьи. Увы! Пустая фраза, которую я только что сболтнул вам, может создать мне ужасную репутацию. Поклянитесь мне честью, Руар, что вы никогда не расскажете нью-орлеанцам или тем, кто знаком с ними, что я назвал здешних женщин глуповатыми. Это серьезно. Здесь не любят шутить. Даже моя смерть не искупила бы подобного оскорбления. Луизиану должны почитать все ее дети, к числу которых я почти принадлежу.

Если я скажу вам после этого, что женщины Луизианы добры, то это было бы сочтено уже совершенным оскорблением. Никогда не повторяйте и этого, иначе вы предадите меня в руки палачей. Я шучу, креолки пленительные существа.

Я только что говорил вам о Руссо. Я перечитываю его по вечерам и охотно цитирую. Жюли д'Этанж внушала любовь потому, что желала быть любимой (перечитайте письмо Клер к ее подруге)⁸. Во внешности креолок есть что-то от нежности 18-го века, и действительно многие из этих семейств приехали сюда в те времена, когда мужчины носили короткие штаны и чулки, и отзвук этих времен еще жив до сих пор.

Прощайте, я хотел заполнить все четыре страницы письма и рассчитываю на вашу признательность. Мне хотелось доставить вам удовольствие. Если мне это не удалось, то вы отплатите мне той же монетой. К тому же я сижу в конторе De Gas Brothers, а здесь немало пишут. De Gas Brothers здесь очень уважают, и мне это льстит. Они далеко пойдут.

Кончая письмо, я вновь повторяю мадам Руар мои новогодние пожелания, еще раз обнимаю ваших детей и крепко жму вашу руку.

Преданный вам Дега.

Привет Леверу⁹, вашим друзьям, Мартену, Писсарро¹⁰, с которым я охотно бы поговорил о здешних местах.

Поклонитесь также своему брату и Миньону.

Здесь есть некий Ламон, который изобрел хитроумную машину. Она двигает повозки в жилых кварталах города с помощью пара. В Париже много говорили о трамвае. Я привезу вам описание этой машины.

¹ Руар, Анри-Станислас (1833—1912) был однокашником Дега в Лицее Людовика Великого; затем закончил Политехническую школу и стал инженером. Дружба с Руаром, начавшаяся в лицее, еще упрочилась зимой 1870/71 г., когда Дега служил под его командой на батарее Национальной гвардии, оборонявшей Париж от пруссаков.

Анри Руар серьезно занимался живописью; он брал уроки у Франсуа Милле и Коро и впоследствии принимал участие почти во всех выставках импрессионистов, отказавшись участвовать только в седьмой выставке в 1882 г., вслед за своим другом Дега. После смерти Руара его персональная выставка была устроена в галерее Дюран-Рюэля. Наконец, Анри Руар был страстным коллекционером. В его собрании наряду с произведениями Эль Греко, Шардена, Фрагонара, Гойи, Прюдона, Делакруа, Коро, Домье, Курбе и Милле фигурировали многочисленные работы Мане, Ренуара, Йонкинда, Лепина, Моне, Берты Моризо, Мери Кессет, но главное место здесь принадлежало Дега.

Около 1871—1873 гг. Дега написал портрет Анри Руара (Париж, собр. Эрнеста Руара). В 1895 г. он, уже теряя зрение, работал над групповым портретом Анри Руара и его сына Алексиса, оставшемся неоконченным (Люцерн, собр. Таннхаузер). Интересный этюд к этому портрету находится в Париже, в собр. Эрнеста Руара.

Младший брат Анри, Алексис Руар (ум. 1911), был также близким другом Дега и не менее страстным коллекционером. Едва ли не лучшей частью его обширной коллекции было собрание эстампов мастеров XIX в., в том числе наиболее полное собрание эстампов и монотипий Дега.

Почти каждую пятницу после возвращения из Нью-Орлеана Дега обедал у Анри Руара, а по вторникам бывал у Алексиса.
² Речь идет о родившемся в 1872 г. Луи Руаре.
³ На самом деле Дега вернулся во Францию лишь в марте 1873 г.
⁴ Биар — видимо, речь идет о Франсуа-Огюсте Биаре (1799—1882), французском живописце, много путешествовавшем по странам Средиземноморья, два года проведшем в Бразилии, а также в поисках необычайных видов посетившем Лапландию и остров Шпицберген.
⁵ «...прачки Франции...»— Впервые Дега начал писать прачек и гладильщиц около 1869 г., по-видимому, не без влияния Домье, обратившегося к этой теме еще в 50-х гг.

13 февраля 1874 г. Эдмон Гонкур записал в «Дневнике», что посетил мастерскую «удивительного художника по фамилии Дега» и видел там целую серию картин, изображавших прачек и гладильщиц. (Эдмон и Жюль де Гонкур, Дневник. Записки о литературной жизни, т. II, M., 1964, стр. 179).

«Своеобразный тип этот Дега,— писал далее Эдмон Гонкур,— болезненный, невротический, с воспалением глаз столь сильным, что он опасается потерять зрение, но именно благодаря этому — человек в высшей степени чувствительный, улавливающий самую суть вещей. Я не встречал еще художника, который, воспроизводя современную жизнь, лучше схватывал бы ее дух. Однако удастся ли ему когда-нибудь создать что-нибудь цельное? Сомневаюсь. Чересчур уж это беспокойный ум» (там же, стр. 180).
⁶ Бугро, Адольф-Вильям (1825—1905) — модный салонный живописец. Дега относился к нему с презрением и придумал даже специальный термин «бугровщина» («bouguereaute») для обозначения банальной аккуратности и самодовольной пошлости в искусстве. Поль Сезанн называл официальный Парижский Салон «Салоном Бугро».
⁷ Дега глубоко изучал произведения Пуссена и не раз копировал их. Перед самым отъездом в Америку он сделал в Лувре прекрасную копию с картины Пуссена «Похищение сабинянок». О копиях Дега см.: Theodore Reff, Dega's Copies of Older Art.—-«The Burlington Magazine», june, 1963, p. 241—251.
⁸ Жюли д'Этанж — главная героиня романа Ж-Ж. Руссо «Юлия, или Новая Элоиза» (написан в 1756—1757 гг. впервые издан в 1761 г.). Клер — кузина Жюли д'Этанж.
⁹ Левер, Леопольд — французский пейзажист, участник первой (1874), третьей (1877) и пятой (1880) выставок импрессионистов. Около 1874 г. Дега написал потрет Левера (Париж, собр. Эрнеста Руара).
¹⁰ Речь идет о пейзажисте Камиле Писсарро (1830—1903), с которым Дега особенно сблизился в период создания «Анонимного общества живописцев, скульпторов и граверов» в 1874-м и во второй половине 70-х гг. на почве общего увлечения эстампом.

Репетиция (Э. Дега, 1871 г.)

Этюд неба (Э. Дега, ок. 1869 г.)

Танцевальный класс (Э. Дега, 1873 г.)